За несколько дней до начала контрнаступления в 1942 году начальнику отделений контрразведки «СМЕРШ» Василию Турубанову дали задание допросить перебежчика Никитенко. Тот назвал чекисту места, где стоят немецкие танки и орудия. Однако после дополнительных расспросов выяснилось, что Никитенко не знает даже распространенных немецких слов, а под утро он заплакал и выдал свою тайну.

Василий Николаевич Турубанов родился в 1912 году в селе Койгородок (ныне Койгородского района Республики Коми). Будучи директором Нювчимской средней школы, в апреле 1938 года был призван на службу в НКВД Коми АССР. Отправился на фронт со службы в октябре 1941 года в составе первой группы чекистов.

Прошел всю войну в составе 58-й и 5-й танковой армии в должности начальника отделений контрразведки «СМЕРШ». Воевал под Тулой, участвовал в обороне Сталинграда, освобождал Одессу, Николаев, Запорожье, Румынию, Болгарию. День Победы встретил в Югославии. До 1946 года находился в Болгарии в качестве старшего инспектора Особой инспекции при Союзной контрольной комиссии.

С 1946 года служил в должностях начальника Черняховского горотдела УКГБ по Калининградской области, начальника Александровского горотдела УКГБ по городу Москве и Московской области, начальника Ковровского горотдела УКГБ по Владимирской области. Вышел в отставку в 1962 году.

Награжден двумя орденами Красной звезды, двумя орденами Отечественной войны II степени и медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За освобождение Белграда».

Воспоминания фронтового чекиста

«Октябрь 1942 года… Части Красной Армии занимали свои позиции на Северо-Западном фланге Сталинградской группировки немецких войск. Готовилась операция по окружению 330-тысячной армии фашистской Германии. Такая же подготовка шла на Южном фланге немецких войск. Пятая танковая армия, где я был начальником отделения Особого отдела, 1-я Гвардейская и 21-я Армии входившие в состав Юго-Западного фронта, на узком участке северо-западнее г. Серафимовичи должны были прорвать оборону немцев.

Каждое сообщение армейских разведчиков и чекистов имело большое значение.

В нашем деле мелочей нет

За несколько дней до начала контрнаступления, которое началось 19 ноября 1942 года, меня вызвал начальник Особого отдела армии и полковник Щуров и дал задание обстоятельно допросить только что доставленного с передовой линии перебежчика со стороны немцев.

На допросе перебежчик назвался Никитенко, рассказал, что он уроженец Сталинградской области, его село занято немцами. Зная эти места, незаметно от немцев он ночью перешел линию фронта. Обосновал причины перехода. На допросе Никитенко назвал места, где стоят немецкие танки и орудия. Я доложил показания Никитенко начальнику Особого отдела армии, он — командующему армией. Ознакомили с показаниями представителя ставки Главнокомандующего, прибывшего для руководства операцией наших войск.

Вызывает меня полковник Щуров, был довольно в возбужденном состоянии и спрашивает: «Какие у нас гарантии, что Никитенко говорит правду?» Гарантий у нас не было. Обсудив все обстоятельства пришли к предположению, что он мог быть переброшен немцами в целях дезинформации. Нам стало ясно, что рановато доложили показания перебежчика Никитенко Командующему». Бери задержанного и занимайся с ним столько, пока не будет ясность кто он такой и правдивы ли его показания», - приказал мне начальник Особого отдела. Время нас торопило, осталось 3 дня до начала контрнаступления наших войск, хотя я тогда не знал день начала наступления. Только начал беседу с перебежчиком, слышу крик – «Воздушная тревога!!!». Я со своим задержанным выбежал во двор, немецкие самолеты уже пикировали. Во дворе у нас были вырыты щели, мы бросились туда. Стали падать бомбы, затрещал наш дом, когда налет закончился, я обнаружил, что лежу верхом на своем начальнике. Наш дом уцелел, но все окна были выбиты. Рядом дом разрушен, несколько человек погибло, вылез только из развалин молодой парень. Спасла его здоровая крестьянская кровать, под которую он залез во время бомбежки.

Надо браться за работу. Еще на первых допросах я обратил внимание, казалось, на мелочи, лицо у Никитенко бледное, не обветренное, ладони нежные, нет следа мозолей. Беседу начал с этих мелочей. Чем объяснить, что по ладоням не заметно, что занимался физическим трудом. Хотя Никитенко говорил, что немцы заставляли работать.

Оказалось, что он не знает и самых распространенных слов. Не находя вразумительных объяснений, перебежчик под утро заплакал. Когда я ему заявил, что он берет на себя большую ответственность, если наша артиллерия и авиация будут бить голые овраги. После долгих раздумий последовал вопрос: «Что мне будет если расскажу правду?».

Правда такова:

Никитенко линию фронта не переходил, у немцев не был. Живет в 20 км от места, где был задержан. Полгода прятался у себя дома под полом в погребе после того, как дезертировал из Красной армии. Жена спускала в погреб еду. В доме разместились наши солдаты, прятаться стало опасно. Незаметно вылез из «подполья» ушел на передовую линию фронта и первому попавшемуся солдату сдался как перебежчик.

Чтобы проверить его показания, повезли его в свое село. Показал он свою «берлогу» под полом. Допросили жену. Все стало ясно.

Заканчивал дело военный трибунал. Через три дня 19 ноября 1942 года рано утром началось грандиозное наступление наших войск по окружению Сталинградской группировки немцев. К середине дня 5-я танковая армия вместе с другими армиями завершила прорыв немецкого фланга».